Пожалуй, каждому хоть раз случалось представить себе жизнь вдали от родины. Одни ищут этого осознанно в поисках лучшего, кого-то судьба и обстоятельства толкают на эту нелегкую дорогу. После трагических событий 1917 г. сотни тысяч людей вынуждены были покинуть территорию лежавшей в руинах Российской империи. Некогда великая и могущественная держава в один миг прекратила свое существование.
В новом же государстве, стране Советов, очень многие не смогли найти себе место. В минуты отчаяния огромные потоки русских хлынули в Европу, надеясь переждать события революции. Едва ли тогда они понимали, что обратной дороги не будет и придется фактически начинать жизнь заново. Революция послужила спусковым крючком для зарождения такого явления, как русская эмиграция.
Русско-сербские отношения
Трудно назвать хотя бы одну европейскую страну, где после 1917 г. не оказалось бы русских. Одной из стран, организовавших прием беженцев, стала Сербия. Это небольшое государство, расположенное на Балканском полуострове, исторически имело тесные культурные и церковные связи с Россией. Самые первые контакты и соприкосновение с регионом уходят далеко вглубь Средневековья; их проводником являлась, прежде всего, Святая гора Афон и древние монастыри, находившиеся там, в частности сербский Хиландар.
Политические события XVII-XIX вв. актуализируют так называемый «славянский вопрос», Балканы начинают приобретать все больший интерес для русского общества. Многочисленные путешественники и общественные деятели все больше говорят об идее близости славянских народов между собой, их сходствах и неразрывной исторической связи. Наша страна начинает принимать активное участие в политической жизни Сербии, оказывая ей всяческую поддержку, отстаивая независимость и интересы. Во многом благодаря этому Сербия вновь появляется на карте Европы как суверенное государство, что становится одним из блестящих итогов русско-турецкой войны 1877-1878 гг., которую часто называют Освободительной. В эти годы Россия не жалела сил в борьбе за освобождение братских славянских стран от владычества Османской империи, под которым те находились с XIV века.
Несколькими десятилетиями позже обстановка в Европе накалилась до предела: интересы Великих держав столкнулись именно на Балканах и в дальнейшем вызвали настоящий взрыв. Аннексионный кризис 1908 г., Балканские войны, знаменитое убийство в Сараево эрц-герцога Франца Фердинанда, австро-венгерский ультиматум Сербии. В конце концов все эти события приводят к Первой мировой войне – одному из крупнейших военных конфликтов в истории человечества, итоги которого положили конец существованию четырех великих империй, кардинально изменили расстановку сил в Европе. Помимо прочего на Балканском полуострове было создано абсолютно новое крупное государство – королевство Югославия (до 1929 г. – КСХС), в состав которого вошли Сербия, Черногория, Хорватия, Словения и территории Боснии и Герцеговины. Столицей стал Белград, а правящей династией – сербский род Карагеоргиевичей.
В России же грянула революция, а затем и Гражданская война. Расколотое на множество частей русское общество находилось в состоянии глубочайшего внутреннего конфликта, который не имел перспектив мирного разрешения. Сотни и сотни тысяч людей, боявшихся за свои жизни и не желавшие мириться с происходящим, бросали дома и вещи и в спешке покидали залитую кровью Родину. Так и начинается история русской эмиграции, совершенно особого мира, проникнутого своеобразным духом архаизма и печальной ностальгией по ушедшим временам. В литературе это событие часто называют «великим русским исходом».
Великим не только потому, какое количество людей покинуло страну, но еще и по той причине, что это не была какая-то конкретная враждебная новым властям политическая или социальная группа, а множество самых разных по своим убеждениям людей. Их жизненный путь в дальнейшем оказался очень сложным. Многие не имели ни родственников, ни друзей за пределами России, а значит и конкретного пункта назначения.
Люди просто бежали, бежали, чтобы уберечь себя и свою семью от бед, с которыми они могли столкнуться в дальнейшем. Наиболее привлекательными казались, само собой, пышные европейские столицы: Париж, Лондон, Берлин, Вена и др. Туда уезжали представители наиболее обеспеченной части русского общества, богатые княжеские и дворянские семьи, купцы, а также деятели культуры и искусства. Однако и Балканам суждено было стать одной из точек притяжения эмиграции и частью так называемого Русского Зарубежья.
Сербский народ все это время не забывал чаяний русских императоров. Югославия стала первым государством, заявившим о готовности принять и разместить у себя максимально возможное число людей, покинувших Россию. В 1920 г. под непосредственным контролем премьер-министра Николы Пашича в кратчайшие сроки создается специальный правительственный орган – Государственный комитет по оказанию помощи, ставший первым органом, непосредственно занимавшимся «русским вопросом».
Русские дипломаты в Сербии
Активную деятельность разворачивают бывшие дипломаты МИД Российской империи из числа тех, кто после русской революции не согласился сотрудничать с новыми властями и принял решение остаться в Югославии. Таких, к слову, было не мало. Василий Николаевич Штрандтман, посланник русской миссии в Белграде, был командирован в страну в 1912 г. на пост секретаря дипломатической миссии.
В 1914 г. он занял должность поверенного в делах России в Сербии после скоропостижной смерти своего предшественника Н. Гартвига. Василий Николаевич добился огромных успехов на данном поприще и весь срок своей службы доблестно отстаивал российские интересы на Балканах. Он искренне полюбил Сербию и сербов и пользовался огромным уважением простого народа, в то же время всегда оставаясь в поле зрения королевской семьи. Во многом этому способствовало то обстоятельство, что в 1888-1897 гг. Василий Николаевич обучался в Пажеском корпусе вместе с будущим сербским королем Александром Карагеоргиевичем, который стал его близким другом.
В 1917 году он получает назначение в Рим, а затем в Афины, куда однако не едет. Вместо этого, неожиданно для семьи и коллег, он зачисляется добровольцем в сербскую армию и едет на Салоникский фронт, за что позже получает от принца-регента Александра звание ротмистра. В России же в это время вовсю полыхает пламя революции. Югославское правительство не хотело терять своего крупнейшего союзника, однако не поддерживало большевиков и их действий, особенно что касается выхода их войны и заключения сепаратного мирного договора. Некоторое время страна вела переговоры как с новыми властями, так и очагами антисоветского сопротивления, позже окончательно приняв сторону белых, и установила контакты как с силами Юга (А. И. Деникиным и П. Н Врангелем), так и с Омским правительством адмирала А. В. Колчака).
Представлявший его внешнеполитическое ведомство бывший царский министр иностранных дел С. Д. Сазонов в 1918 г. награждает Штрандтмана полномочиями российского посланника в Королестве СХС. Василий Николаевич возвращается в горячо любимую Сербию, в которой теперь проведет без малого 25 лет, и становится, пожалуй, наиболее влиятельным человеком, так или иначе представляющим дела русских. Он назначается руководителем созданного управления по делам русских эмигрантов, энергично отстаивает их интересы и добивается всевозможных льгот и субсидий, а также долгое время является уполномоченным Российского общества Красного Креста. Благодаря его поддержке в Панчево организуется русский госпиталь, детский дом в Белграде, а также дом престарелых в Великой Кикинде.
Своего рода «соперником» Штрандтмана в делах защиты русского населения в Сербии становится еще один бывший царский дипломат, в дальнейшем активный общественный деятель русской эмиграции Сергей Николаевич Палеолог. В отличие от Штрандтмана, до 20-х годов его карьера не была напрямую связана с Балканами.
Долгие годы службы прошли в стенах Министерства внутренних дел, где Сергей Николаевич проявил выдающиеся организаторские способности и заслужил уважение многих известных государственных деятелей Российской империи. В 1917 г. его работа была резко прервана указом Временного правительства о снятии со всех занимаемых должностей. Однако волею случая спустя два года по приглашению А. И. Деникина Палеолог был восстановлен на службе, а в мае 1920 г. отправлен в Сербию, где тут же включился в работу по приему и размещению русских беженцев.
В Россию Сергей Николаевич так никогда и не вернулся, а остался жить в Белграде, занимаясь политической и общественной деятельностью. Как активный участник белого движения он занимался сбором средств для Фонда спасения родины, созданного великим князем Николаем Николаевичем, а также состоял в Комитете помощи русским воинам и их семьям на Балканах.
Три волны русской эмиграции
Русская диаспора в Сербии формировалась тремя организованными эмигрантскими волнами, прибывавшими в КСХС в результате поражения крупнейших частей белого движения.
Первая связана с катастрофической для белого движения эвакуацией Одессы 4-7 апреля 1919 г. Обстановка на южных границах страны была накалена до предела. К началу весны Добровольческая армия генерала Деникина сумела перехватить инициативу в свои руки, занять значительные территории юга России и заручиться поддержкой союзников. Однако их командование с трудом разбиралось в хаосе российской политической обстановки. Первоначально оказывавшие определенную поддержку белому движению союзные войска быстро пришли к выводу о том, что дальнейшие боевые действия не имеют более перспектив. Так было принято решение сворачивании военной операции, выводу контингентов и вооружения, а попутно и об эвакуации не пожелавших оставаться на занимаемой частями Красной армиии людей из города. В спешке 15 тысяч человек было погружено на суда и отправлено морем в Константинополь, откуда многие позже уехали в Королевство СХС.
Вторая (зима-весна 1920 г.) покинула Россию в результе эвакуации Дрбровольческой армии генерала Деникина. Деникин, понимая возможность скорого поражения, заранее готовил пути оступления и вел переговоры с сербским правительством о приеме порядка 8 тысяч человек.
Отъезд третьей и самой массовой волны беженцев был вызван разгромом Русской армии генерала Врангеля. К октябрю 1920 г. белое движение стояло на грани поражения, и многие не видели смысла продолжать борьбу. Большевики продвигались все дальше и дальше. Так в КСХС через Константинополь прибыло еще около 20 тысяч гражданских и военных. Большинство расходов по провозу беженцев к месту жительства, их питанию и медико-санитарному обслуживанию взяло на себя правительство страны. В Королевстве одно время жил и генерал П.Н. Врангель. Поле поражения Вооруженых сил Юга России его судьба складывалась непросто. Необходимо было разооружить и распустить остатки воинских частей, которые после крымской эвакуации размещались в Галлиполи. Организовав и завершив переезд военнослужащих в страны, которые согласились их принять, сам Врангель вместе со штабом переехал в город Сремски-Карловцы.
Позже ему пришлось покинуть страну и переехать сначала во Францию, а затем в Брюссель. Там в 1928 г. Павел Николаевич скончался, а уже год спустя его прах был перенесен в Белград и торжественно перезахоронен в русской церкви Святой Троицы.
Путешествие в неизвестность
Тяжелейшие условия, нехватка еды и вспышки болезней – все это являлось неотъемлемой частью долгого пути беженцев. Прежде, чем оказаться в мало-мальски крупном городе, они неделями жили на кораблях под карантином, затем вынуждены были на перекладных пересекать страну, чтобы добраться до столицы и получить необходимые для жизни в новой стране документы. Многие с трудом понимали, где находятся, не разбираясь в запутанной балканской географии. На первых порах с жильем и деньгами помогали специально созданные русские колонии, благотворительные организации, а также дружелюбные местные жители. Сербы радушно предоставляли русским еду и кров, подчас не требуя ничего взамен. Колонии жили своеобразной жизнью, будто бы напоминали скопление кочевников.
Толпы русских, едва сошедших с поезда в каком-нибудь сельском захолустье, груды тюков и чемоданов, солдаты, цыганские шайки, шум и громкие голоса темпераментных местных, робкие попытки чиновников придать царившему вокруг хаосу организованный вид…Такие картины рисуют многочисленные эмигрантские мемуары. Само собой, в поисках стабильности и работы люди стремились в наиболее развитые города страны – Белград, Нови-Сад, Сараево и другие, которые предоставляли больше возможностей. Здесь вопросы обеспечения русских жильем решались путем создания общежитий, которые, конечно, не могли вместить всех желающих и быстро оказались переполнены.
Уехав из России, эмигранты пытались сохранить привычный образ жизни. Поскольку большая часть беженцев представляла из себя людей хорошо образованных, воспитанных, с острой тягой к культурному обогащению, им требовалось не только устроиться и минимально себя обеспечить, но и по возможности окружить себя всем тем, что было важной частью их повседневности в прошлом. Во многом этот факт повлиял и на историю самой Югославии: хорошо известны судьбы и деятельность многих русских ученых, архитекторов, театральных деятелей, балерин и музыкантов, кототые дали новый толчок развитию югославской науки и культуры.
Белград
Столица Королевства стала крупнейшим средоточием русской эмиграции тех лет. Там поселилась почти половина всех прибывших беженцев. В одночастье по меркам истории Белград превратился в один из важнейших центров Русского Зарубежья. Как магнит, он притягивал к себе людей – бывших военных и профессоров, адвокатов и врачей, инженеров и художников. Сюда же переехала Русская православная церковь, многочисленные культурные и общевственные организации. Русские своим появлением открыли новую страницу в жизни этого колоритного балканского города. Сюда, как казалось, перенеслась вся Россия в миниатюре – социальный состав эмиграции был до крайности пестрый. Люди продолжали жить прошлым, долго сохраняя надежды на возвращение и восстановление старых порядков.
Большинство из них в полном смысле слова так никогда и не адаптируется к новому месту жительства и среде. Культивировалась так называемая идея «русской миссии». Она состояла, с одной стороны, в том, чтобы всеми силами бороться за возрождение «прежней России», с другой – сохранять весь прежний уклад жизни, даже находясь заграницей. По сути, интеграции так и не произошло. Позже это стало одной из причин, по которой к концу 30-х гг. большинство русских эмигрантов все же покинуло Югославию. То, что было невозможно ни в одной из стран Европы, произошло здесь, на Балканах. Правительство страны предоставило эмигрантам широкие права на принятие подданства, дало разрешение на создание всякого рода общественных организаций, печатных изданий. Но парадоксальным образом политика югославского правительства по отношению к русским позволила им сформировать свой закрытый мир и практически не выходить за его пределы.
Русские дети обучались в русских кадетских корпусах и институтах благородных девиц, не учили сербского языка. Все бытовые и денежные вопросы решались в русских же организациях и ведомствах. Под звуки балалаек и народных песен люди обедали в русских ресторанах, слушали русскую оперу. Разгуливая по столице, по привычке продолжали представляться и называть друг друга графами, княгинями, генералами и полковниками русской армии. Военных и правда было много. Уж кто-кто, а они хорошо осознавали исторические связи русских и сербов, многое знали о стране и было глубоко признательно ее руководству за позицию по отношению к русской революции. Многие из них позже поступили на службу в сербскую армию, не желая бросать военную карьеру. Высокая квалификация и опыт ценились сербским командованием. Низшим чинам приходилось сложнее. Зачастую люди, нуждаясь в деньгах, брались за все то, что попадется. Многие из них, например, участвовали в масштабной городской перестройке в качестве разнорабочих и грузчиков.
Белград в эти годы действительно преобразился, и большую роль в этом сыграли эмигранты. Замечателен вклад русских архитекторов в облик города, существующий и по сей день. Имена Н. П. Краснова, Р. Н. Верховского, В. В. Сташевского и др. навсегда увековечены в потрясающих по своей красоте и масштабам зданиях и монументах сербской архитектуры. Народная скупщина, интерьеры Королевского двора в Дединье, здание министерства финансов – в списках создателей этих и множества других белградских сооружений фигурируют имена русских зодчих. Архитектор Николай Павлович Краснов известен в России прежде всего, как автор проекта летнего Ливадийского дворца Николая II в Ялте, который отметил высокий профессионализм Краснова, вследствие чего позже он был удостоен звания академика.
После революции Николай Павлович оказался на Мальте, где практически не было для него никакой работы. В 1922 г. Союз русских инженеров содействовал его переезду в столицу КСХС. В Белграде архитектор был принят в министерство строительства и начал плодотворно работать. Его авторству принадлежат мноие государственные постройки, а также жилые дома и элементы городского декора. Не менее известен был и Роман Николаевич Верховской, который по праву соперничает с Красновым за звание самого известного русского архитектора, жившего и работавшего в Сербии. Представитель старинного дворянского рода, по легенде ведущим происхождение еще от Рюриковичей, Роман Николаевич, как водится, получил блестящее образование в Императорской Академии художеств, занимался осуществлением многих строительных проектов в Санкт-Петербурге. Позже, надев гимнастерку, отправился на фронт. Эмигрировал Верховской в 1920 г., и в Белграде сначала привлек всеобщее внимание не как архитектор, а в качестве художника на первой русской выставке. Кроме того, примечательны и его скульптуры, как например одна из тех, что украшают здание Скупщины. Два величественных военных мемориала на Новом кладбище также принадлежат «перу» Романа Николаевича.
Архитектура была далеко не единственной сферой, где активно и успешно проявляли себя русские эмигранты. Белград стал мастерской для множества живописцев, театральных и оперных деятелей. Русская культурная эмиграция дала первый и ощутимый толчок становлению театра, оперы и балета в Югославии, своим примером вдохнула жизнь в только начинавшееся зарождаться собственно югославское драматическое искусство.
В начале 20-х сюда приехала часть труппы МХТ О. Л. Книппер-Чеховой и В. И. Качалова. Некоторые артисты впоследствии остались жить и работать в Белграде. Публика, состоявшая как из эмигрантов, так и из коренных белградцев, увидела множество классических, проверенных временем пьес, а также произведения авангарда, к этому периоду уже заслужившие авторитет и пользовавшиеся популярностью. Повсюду звучало имя театрального режиссера Ю. Л. Ракитина, объездившего со своими постановками всю Югославию. Благодаря нему зрители увидели десятки известнейших произведений: от «Травиаты» и «Дамы с камелиями» до пьес Островского, Чехова и более поздних авторов.
Одним словом, не было ни одной сферы культурной жизни, куда бы ни проникло русское влияние. Как писал профессор Миодраг Сибинович: «Опера и балет в Сербии созданы непосредственно русскими эмигрантами. Они же – зачинатели нашей кинематографии, сценографии, искусства графической коммуникации (комикса)». Югославские же зрители и слушатели с неподдельным интересом и восторгом принимали все то, что наши творцы энергично и страстно несли в массы.
Как известно, искусство обладает великой силой. Силой объединять людей, стирать культурные, национальные, языковые границы. В Белграде 20-х оно стало еще одной из многих и многих ниточек, связавших и без того близкие друг другу два славянских народа.
